380 лет спустя…

     В лесу много ориентиров. У того, кто любит бывать в нём они свои. Это может быть и речушка-канавка в шаг-другой шириной, не спешно несущая свои воды где - нибудь в глубине осинового мелколесья, и выйдя на которую совсем не трудно определить свой путь, ориентируясь на течение. Это может быть и поросшее бурьяном место, где некогда стояла лесная сторожка: и нет её уж давно, а к местечку «приросла» память о ней. Так путь-дорогу и указывает. Лесным «маяком» может быть и простой лесной лужок или бор, на которые ориентируется в своём лесном походе охотник. Да мало ли ещё что…
      Был и у меня такой ориентир в Вечишном бору - вековая сосна-исполин, что росла на отлогом валу у старой канавы. И как только смогла эта сосна на валу пристроиться и вырасти до таких величин. Ровная, стройная, с раскидистой кроной, словно столп Александрийский на Сенатской площади северной столицы. Мать всех деревьев, выросших тут самосевом. Сосна в три человеческих обхвата. Не было во всей округе дерева могуче её.
      В былые времена пилили в округе лес, а сосну ту не трогали. Подрастали молодые деревца, взрослели, а сосна-исполин с высоты своей кроны на них смотрела.
      Для всех, кто бывал в здешних лесах, сосна-великан была верным ориентиром - близко деревня. Поднимись на пригорок, пересеки молодой ельник с берёзовой рощицей и окажешься у полевой закрайки.
      Много раз я бывал у этой сосны. Не единожды стоял под её величественной кроной и никогда не допускал мысли о том, что когда - то буду стоять у её мертвого пня. Не думал, что у кого-то поднимется рука спилить это дерево-исполин. Хотя ещё с осени знал, что собираются в тех местах лес пилить - клеммы-отметины на отдельно стоящих деревьях выдавали грядущее действо. Но то, что зубья пилы коснутся и той самой сосны, и предположить не мог.
      И вот, возвращаясь от безымянной речушки через бор, заподозрил я неладное - у самого поворота дороги, где должна была расти вековая сосна, показался большой просвет, уж больно похожий на вырубку. Ещё издали сквозь редкий ельник увидел белёсые опилки и зияющий белизной древесины могучий пень, что остался от той самой сосны-великана. Рядом брошенные наземь, как ненужный древесный лом, огромные сучья, когда-то украшавшие крону той самой сосны.
      Осиротел лесной вал. Осиротел без сосны-великана лесной окрест. И представил я себе на секунды, как содрогнулось по натиском пилы огромное дерево, как прошлась смертельная дрожь по всему его телу, и как рухнуло оно всей своей вековой тяжестью на землю, ломая с треском крону, извещая всему лесу о своей погибели. И заходила ненасытная пила по её необхватному стволу, разрезая на части древесный столп. Кончена жизнь. Остановился век.
      Низко склонился я над пнём погубленного дерева, примяв коленом мягкий мох, усыпанный смолистыми опилками, пытаясь подсчитать лета, сколько выстояла эта сосна-исполин на Мещёрской земле. Долго считал. Сбивался и начинал заново, пока все-таки не дошёл до сердцевинного стержня. И словно испугавшись своего подсчёта, замер в изумлении. 380 лет! Для человеческой жизни это не познанные годы. В далёком 1627 году семечком проросла эта сосна на лесном валу. Многие годы боролась за жизнь с природой, набирая мощь, силу и красоту, и из робкого саженца превратилась в исполина. Сколько жизней человеческих сошло с земли нашей, пока росло это дерево. Ещё не увидел свет Божий реформатор Пётр и непоставил он свой северный град на реке Неве, а сосна - исполин уже росла. Ещё не отгремела Полтавская битва, а сосна - великан уже раскинула свою крону над лесным оврагом. А уж когда уходил с Руси побитый Наполеон, то сосна приближала свои годы к двухсотлетнему юбилею. Для нас это давние исторические события, а для сосны-исполина это события-современники. Трудно даже в это поверить, но она была свидетелем эпохи царствования первого царя из рода Романовых Михаила Фёдоровича и погибла девяносто лет спустя, когда царский род Романовых сошёл с Российского престола. И глядя на белизну древесины безжизненного пня, можно смело сказать, что рости бы этому дереву на Мещёрском приволье ещё многие годы-десятилетия. Это была не только красота леса, но и память времени, сгубить которую оказалось делом плёвым.
      Вот и получается: сила красоту убивает. Задумайся тот «всемогущий» пильщик, над чем он занёс свою пилу - стоять бы той сосне-великану и поныне…